ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ИЛИ ПИСЬМО ИЗ РОССИИ В ИЗРАИЛЬ

Дорогая, привет! Получила твою бандероль! Большое спасибо! Ты как в воду глядела: тени, помада и карандаш для губ полностью соответствуют моему вкусу.
Ну а теперь немного о себе и моем дне рождения. Надеюсь, что ты еще помнишь, дорогая подружка, что в этот день на меня всегда нападает такая грусть, от которой самой становится тошно. Не могу понять, откуда что берется. Настроение – ниже нуля. На сердце – тоска. В голове – всякая чушь. Надев передник, бегу на кухню, надеясь на то, что кулинарное творчество поможет сбросить мою хандру в мусоропровод вместе с пищевыми отходами. Но всё валится из рук.
«Хватит! Займись делом!» - мысленно приказываю себе я. Но меня всё равно бросает из крайности в крайность. То кажется, что с этого дня начнётся новая, более счастливая полоса в моей жизни, а то - наоборот.
«Может, заняться медитацией? А может, аутотренингом? Всё лучше, чем заниматься садомазохизмом». Я усаживаюсь в позу лотоса, закрываю глаза… и завожусь. «Сегодня у меня всё получится по высшему разряду. Я получу тысячу поздравлений», - несколько раз убеждённо произношу я. - Надену новое платье, сделаю макияж – подруги «выпадут в осадок». Вроде помогло. На душе спокойно, и телу легче. Я начинаю летать по квартире, как на крыльях, и в течение получаса успеваю переделать самые неотложные дела.
После небольшой передышки на меня с удвоенной силой наваливаются сомнения, и я начинаю видеть все в черном цвете, как в черно-белом кино. Мое уныние доходит до самой крайней точки. К горлу подкатывается тугой комок, перекрывает дыхание, свербит в носу и пощипывает в глазах. Весь этот минор заканчивается потоком слез, от которых нос становится красным, как у клоуна. Глядя на свою опухшую физиономию, я начинаю рыдать в голос, а потом трачу массу драгоценного времени, чтобы хоть как-то привести себя в божеский вид. Так было в детстве. Так и сейчас, когда я уже далеко не девочка, а взрослая замужняя женщина, у которой растут двое симпатичных чертенят.
Дорогая! Ты же знаешь, как я люблю получать подарки, а впрочем, кто этого не любит! Но сейчас я говорю о себе, а не о других. Тем более что сегодня у меня круглая дата, и чем она больше и круглее, пропорционально возрастают мои желания и амбиции.
- Ну да ладно! Это я просто так, для красного словца. Представляешь?! Мне удалось поднять свое настроение до самой высокой планки, чтобы его хватило на все издержки этого суматошного дня или на случайные неудачи на кулинарном поприще, да мало ли что может произойти. Наверно, мне нужно еще немного подстраховаться, - решила я. И громко зааутотренинговала: «Не хочу, чтобы мне было обидно. Не хочу, чтобы меня загрызла досада из-за того, что тесто не подошло или пирог вышел плоским, как грудь старой девы», – скороговоркой тараторила я.
Заслышав веселую возню, я вскочила на ноги и побежала в детскую. Мои чертенята с визгом и поцелуями бросились мне на шею.
- Мама, мамочка, посмотри! Этот рисунок я нарисовал специально для тебя! Тебе нравится? – закричал сын и, подпрыгнув, чмокнул в щёку.
- А это от меня! От меня! - и моя маленькая дочка протянула кособокую пластилиновую тарелочку, на которой лежали такие же кособокие шарики. - Мам, а мам! Тебе нравится? - заливаясь краской ожидания, спросила она. Я сгребла их обоих в охапку и засыпала поцелуями. Их довольные лица исцелили мою душу. Я была по-настоящему счастлива.
С лёгкой руки моих детей телефон звонил не переставая. От бесконечных поздравлений он раскалился, осип и начал разговаривать басом.
Я ждала мужа. Праздничные свечи ждали своего часа, а давно накрытый стол ломился от яств и всяких прочих вкусностей. Все гости по закону подлости пришли вовремя, тютелька в тютельку, и теперь неприкаянно слонялись из угла в угол молча, так как все последние новости и тепленькие, прямо со сковородки сплетни были переговорены, перемолоты и исчерпаны до самого донышка. Народ все с возрастающим вожделением поглядывал на стол, который был похож на аппетитный натюрморт, от которого исходил обалдело вкусный запах, будоража голодное воображение гостей. Я чувствовала, что их пустые желудки начали вести дипломатические переговоры с такими же голодными кишками, которые, потеряв терпение, злобно урчали, требуя не зрелищ, а пищи.
Я ждала мужа. А он как назло все не шел и не шел.
Поняв, что их долготерпению приходит конец и проголодавшиеся гости могут взять его штурмом, я поспешила пригласить всех к столу.
Представляешь?! Все были так голодны, что даже забыли, по какому поводу они здесь собрались. А когда первые блюда и закуски были сметены, обильно запиты горячительными напитками, гости наконец-то опомнились и подняли бокалы за мое драгоценное здоровье и счастье, которое с каждой прошедшей минутой становилось все более хрупким. Я имею в виду не здоровье, а счастье, хотя и моего здоровья изрядно поубавилось.
Ты не можешь себе представить, что со мною творилось. Я сидела как оплеванная, но с гордо поднятой головой. Мои подружки бросали на меня красноречиво–сочувствующие взгляды, стараясь поддержать во мне боевой дух. От этих взглядов мне хотелось завыть.
«Только не надо пялить на меня глаза и надевать на свои лица маски сочувствия. Знаю я вас всех как облупленных. Сегодня вы на коне, а я под ним. Наверно, кое-кто подзабыл те случаи, когда и вы попадали в не менее пикантные ситуации», - мысленно выговаривала им я. А мужчинам, принявшим на грудь изрядное количество спиртного, было все по барабану. Впрочем, я ни на йоту не сомневалась в том, что даже в трезвом состоянии они были бы на стороне моего загулявшего мужа. Их мужская солидарность все-таки намного честнее, чем наше женское притворство.
«Я думаю, что ты меня понимаешь, - немного подумав, приписала я. - Это проверенно годами нашей с тобой дружбы. Да что говорить! Тогда было у них, а теперь у меня. Улавливаешь?! То было тогда, а это сейчас. И как ни верти и ни крути, от этого на душе все равно кошки скребут, и злость давит на темечко, распаляя душу и сжимая железными тисками виски».
Вдруг мне показалось, что кто-то скребётся. Я прислушалась. Звук повторился. Кто-то царапал входную дверь. Кошек, как ты сама знаешь, я на дух не переношу. Значит, пошаливают расшатавшиеся от напряжения нервы, решившие сыграть со мной злую шутку, будто мне недостаточно «шуточек» собственного мужа. - «Чушь собачья! Держись!» - приказала себе я и, развернувшись, пошла к гостям.
- Что за черт! Опять этот звук. Подлетаю к дверям и с силой бью по ней ногой. Дверь настежь…
То, что я увидела, повергло меня и гостей в шок. Мой дорогой муженек пытался просочиться в буквальном смысле этого слова в дом, держа в руках огромных размеров торт, перевязанный розовой лентой. А из внутренних глубин его пиджака выглядывало жалостливое подобие бывшего букета. Представляешь?! Заплетающимся языком, он проблеял свои дурацкие извинения и попытался развязать ленту зубами, надеясь, что я по достоинству оценю все великолепие этого трижды проклятого мною торта.
Наконец его виртуозные усилия увенчались успехом. Крышка от торта плашмя упала на пол, и он с одухотворенным видом обхватил этот торт обеими руками, прижимая его к своему новому, то есть бывшему новым пиджаку, сияя улыбкой идиота. Потом почмокал губами и крепко зажмурился. «Наверно, с перепоя, ему все еще кажется, что он продолжает кайфовать со своими телками», – подумала я. Эта догадка занозой застряла в моем воспалённом воображении. «Ему кажется, что он сжимает в руках чью-то стройную талию», - злорадно посочувствовала ему я. - Да черт с ним! Пусть тешится!»
Взглянув на его лицо, я замерла. Почувствовав под руками рыхлую и податливую мягкость, он слегка отстранился и возмущенно передернул плечами. Держа торт на вытянутых руках, он попытался удержаться на ногах, выдавая такие телодвижения, которым мог бы позавидовать даже сам Майкл Джексон или, на худой конец, знаменитый эквилибрист, который, рискуя жизнью, на ощупь передвигается по натянутому канату, держа на вытянутых руках многоярусный, огромных размеров торт. «Уму непостижимо»!.. А обидевшийся на него торт начал рыдать, истекая горючими кремовыми слезами. Мой муж благоговейно смотрел на него, как на самый дорогой подарок судьбы. Или нет. Скорее, как на дорогой приз, полученный им за длинный алкогольный забег. Впрочем, как говорится, нет худа без добра, так как я вдруг обнаружила у него незаурядный талант и огромную тягу к цирковому искусству в состоянии алкогольной невесомости.
С трудом уразумев, что это все-таки торт, а не пышная женская грудь, он слега покачнулся, но устоял и с глубочайшим сожалением посмотрел на торт, а потом по-собачьи жалостливо - на меня… Торт все понял. Он не мог смириться с наглым предательством своего друга и решил ему отомстить, не щадя своего живота. Поэтому скособочился, обвис прямо у него на руках, а потом соскользнул вниз и со смачно–чавкающим звуком брякнулся на пол. А за ним следом упал мой муж, а его буйная головушка угодила в самую пышную кремовую розу. Громко, с чувством выполненного долга, в полной гармонии с самим собой и тортом, он громко икнул и тут же заснул, заливаясь переливчато – счастливым храпом.
Что было утром, после того, как он проснулся и попытался кое-что вспомнить, я предоставляю домыслить тебе самой. Все зависит от твоего умения фантазировать.
PS; - Вот и не верь после этого своим предчувствиям!